13.11.2021
В то время как другие страны – участницы саммита в Глазго, СОР-26, подписывают обязательства по отказу от угля, Россия пренебрегает климатическими соглашениями, пишут наблюдающие за саммитом СМИ и отмечают, что в последние 10 лет страна лишь увеличила добычу угля и делает ставку на дальнейший рост добычи ископаемого топлива в ближайшие годы, в том числе – в Арктике.
Внимание участников и наблюдателей СОР-26 к России понятно: страна входит в пятерку стран с самыми крупными выбросами парниковых газов и является одним из лидеров по добыче и экспорту ископаемых видов топлива, напоминают комментаторы, указывая на различия между официальными заявлениями России и ее реальной политикой в области климата. Нефть и газ обеспечивают от трети до 40%, а иногда и больше, доходов федерального бюджета, а экспорт угля, растущий год от года, уже полтора десятка лет позволяет России прочно удерживать третье место по поставкам угля на мировой рынок.
Тот факт, что Россия не присоединилась к глобальным планам по снижению выбросов метана и проигнорировала подписанное на COP-26 соглашение об отказе от угля, добавляет поводов для критики в ее адрес. Сначала действующий президент США Джо Байден упрекнул президента России за отказ приехать на саммит по климату, затем прибывший в Глазго экс-президент Барак Обама раскритиковал Китай и Россию за «опасное отсутствие срочности» в действиях по борьбе с климатическим кризисом.
Официальное выступление России на СОР-26, сделанное во вторник заместителем председателя Правительства РФ Алексеем Оверчуком, не сняло вопросы наблюдателей за переговорами.
Из выступления представителя России следовало, что страна «представляет собой пример одного из самых низкоэмиссионных балансов в мире». По словам Оверчука, «86% нашей генерации приходится на солнечную, ветряную, атомную и гидроэнергетику, а также природный газ». А сокращать выбросы Россия планирует «комплексно, как за счет мер по контролю и снижению выбросов парниковых газов, так и за счет управления нашими природными экосистемами – лесами, тундрой, сельхозземлями, болотами и морями – и повышения их поглощающей способности», сказал Оверчук.
Однако ни атомные электростанции, ни большие гидроэлектростанции, ни, тем более, природный газ не считаются мировым сообществом климатически дружественными. Активисты и аналитики, занимающиеся климатом, называют эти и подобные технологии «ложными решениями»: предложения, влекущие за собой экологический или сравнительно меньший, но ощутимый климатический ущерб, не способны эффективно справиться с климатической угрозой, но зато ведут к потере времени и отвлекают подчас значительные ресурсы от решений действенных.
BBC в обзоре настроений, наблюдаемых в различных странах в отношении саммита в Глазго, сравнивает посвященный СОР-26 заголовок британской газеты с публикацией популярного российского издания. Английская королева призывает «спасти нашу «хрупкую» планету», а в России читателю задают вопрос: «Стоит ли нам бояться глобального потепления?», передает журналист BBC в Москве. Автор делает вывод, что россиянам предлагают не особо переживать по поводу изменения климата, а сконцентрироваться на «положительных последствиях глобального потепления»: более низких счетах за отопление и доступных маршрутах грузоперевозок.
«Не то чтобы Кремль отрицал наличие проблемы, – пишет корреспондент ВВС. – […] Россия обещает стать углеродно-нейтральной к 2060 году, она подписала в Глазго декларацию о лесах и землепользовании, пообещав положить конец вырубке лесов к 2030 году». Но на СОР-26 Владимир Путин появился только на видеоэкране, отмечает журналист, добавляя, что Россия «отказалась подписаться [под инициативой] сокращения выбросов метана на 30% к 2030 году. Россия – сверхдержава ископаемого топлива и хочет «плавного» (более длительного) перехода к более зеленой энергетике».
Еще более детально анализирует позицию России корреспондент по климату и экологии журнала Time Арин Бейкер в статье, вышедшей в преддверии климатической конференции с заголовком: «Россия заявляет, что изменение климата является большим приоритетом. Но ее настоящая цель на COP-26 – замедлить прогресс».
Американский журнал приводит слова директора программы «Европа, Россия и Евразия» вашингтонского Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies) Хезер Конли: «У россиян есть довольно четкая экономическая стратегия до 2030 года, и эта стратегия – добыча ископаемого топлива. [На COP-26] они попытаются использовать все свое политическое и экономическое влияние в качестве рычага, чтобы замедлить переход к возобновляемым источникам энергии, чтобы выиграть время».
Уже в ходе саммита в Глазго BBC опубликовала подсчеты активистов международной сети Global Witness, которые, проведя расследование, выяснили, что на COP-26 приехало 503 участника, связанных с индустрией ископаемого топлива, – больше, чем самая крупная национальная делегация, от Бразилии, включающая 479 человека. Такие участники, согласно Global Witness, были среди членов делегаций 27 стран, включая Канаду и Россию.
По мнению журналиста Time, «Россия, безусловно, хочет продемонстрировать международному сообществу заинтересованное партнерство, но в течение прошлого года она также занималась расширением своих нефтехимических производств и запустила новый проект трубопровода и транспортную сеть, которые позволят удвоить экспорт угля и газа в Китай. Когда в начале октября цены на природный газ в Европе взлетели до небес, Путин предположил, что энергетический кризис связан с переходом Европы на возобновляемые источники энергии и что более медленный переход, ориентированный на природный газ – российский, конечно, – это более правильный вариант».
«Русские адаптировали свои тезисы, чтобы включить климатический аспект, но это риторические заявления», – говорит Конли в комментариях Time. – Их действия – удвоение экспорта ископаемого топлива из-за экономического положения – демонстрируют их реальность. Сейчас они признают [изменение климата], но просто не собираются ничего с этим делать».
Бейкер цитирует также эксперта по энергетике из Центра стратегических и международных исследований Никоса Цафоса, по словам которого России, вероятно, будет труднее декарбонизироваться, чем даже Китаю, поскольку отрасли добычи угля, газа и нефти являются ключевыми источниками рабочих мест в стране, а Россия мало инвестировала в возобновляемые источники энергии, которые могли бы обеспечить альтернативную занятость. «У России нет того же инновационного толчка, который сделал Китай крупнейшим в мире производителем электромобилей и солнечных батарей».
«Несмотря на растущий интерес к сокращению выбросов, Россия не планирует снижать добычу угля. Напротив, ожидается дополнительный рост», – пишет Атле Столесен из Barents Observer на сайте проекта материалов об Арктике и последствиях изменения климата в арктических широтах RadioCanada International (RCI).
Автор приводит данные Минэнерго, согласно которым добыча угля в России по итогам 2021 года должна вырасти на 6%. В 2022 году ожидается дополнительный рост на 1,5%, пишет автор, ссылаясь на интервью представителя министерства Сергея Мочальникова, по словам которого в России есть запасы угля в 400 млрд тонн. Этого, согласно Мочальникову, достаточно, чтобы поддерживать добычу еще 350 лет.
Более того, в то время как из-за высокой климатической уязвимости северного региона Европейский союз призвал оставить нефть, уголь и газ в недрах Арктики, российские планы нацелены и на северные территории.
«За последние десять лет рост добычи угля составил до 30%. За этими цифрами роста стоит ряд новых угольных проектов. […] И еще несколько находятся в процессе разработки. В том числе в Арктике», – пишет Столесен на сайте RCI.
Среди них «только на полуострове Таймыр, на обширных территориях, простирающихся к заполярному Карскому морю, есть большие планы по строительству новых добывающих предприятий», пишет автор, приводя в пример строящийся комплекс на Сырадасайском угольном месторождении, с разрезом мощностью 5 млн тонн в год (и в дальнейшем до 10 млн тонн), уголь с которого будет вывозиться на экспорт по Северному морскому пути.
На январь 2021 года, согласно данным на сайте Минэнерго, добычу угля в Российской Федерации осуществляли 179 угольных предприятий, в том числе 58 шахт и 121 разрез. Производственная мощность по добыче угля на начало 2020 года составляла 508 млн тонн. На экспорт в 2020 году отправились 212,2 млн тонн угля (включая 29,1 млн тонн коксующегося).
Цафос, из Центра стратегических и международных исследований, проводит параллель между определенными этапами, которые проходятзависимые от углеводородов государства в условиях наступающего глобального энергоперехода, и классическими для психологии «пятью стадиями горя».
«Первый этап – отрицание, и его Россия уже прошла. Второй – срочная распродажа, при которой наступает понимание, что, вот, этот ресурс может потерять свою ценность через 30 лет, так что надо продать его побольше уже сейчас», – сказал собеседник Time. Следующий этап, по словам Цафоса, будет заключаться в признании необходимости диверсификации.
Но, отмечает журналист Time Бейкер, эксперт пропустил третью стадию: торг. «Вступая в переговоры на COP-26, Россия будет торговаться так, как если бы от этого зависело само ее существование. В каком-то смысле так и есть», – заключает автор.
Ольга Подосенова
Весь уголь 