20.11.2021
На завершившемся в Глазго саммите по климату, COP-26, страны подписались под текстом, в котором впервые было упомянуто ископаемое топливо – ключевая причина изменения климата. Некоторые наблюдатели критикуют итоговый документ конференции, который, по их мнению, получился недостаточно сильным, в частности по самому разрушительному для климата ископаемому топливу – углю. Но общий итог принятых странами решений по угольной энергетике очевиден: вектор глобального ухода от угля задан.
О решениях формальных и не очень
Угодить всем не удавалось еще ни одному климатическому саммиту. «Если переговоры успешные, всем участникам некомфортно, – заметил один из спикеров конференции, специальный представитель президента США по климату Джон Керри. – И эти переговоры, мне кажется, были успешными».
Возможно, COP-26 стал первым саммитом, в котором разрыв между официальными переговорщиками и все более встревоженными изменением климата людьми, вышедшими на улицы с климатическими лозунгами, стал чуть меньше. Пока люди в строгих костюмах переговаривались в залах, сотни тысяч протестующих выходили на демонстрации в Глазго и других городах мира, требуя более оперативных действий по борьбе с глобальным климатическим кризисом.
«Значение COP меняется, – сказал Наоюки Ямагиши, директор отдела энергетики и климата WWF Японии, изданию CarbonBrief, комментируя нынешнюю сессию Конференции сторон Рамочной конвенции ООН по изменению климата (Conference of the Parties, COP). – Дело больше не только в формальных решениях. Мы наблюдаем переходный этап Парижского соглашения [по климату] от нормотворчества к его реализации».
Помимо знакового соглашения о постепенном отказе от использования угля, подписанного более 40 странами вместе с Европейским союзом, и не менее значительного соглашения о сокращении выбросов метана на 30% к 2030 году, среди «формальных» результатов Глазго – соглашение о переходе к 2040 году на автомобильный транспорт с нулевыми выбросами, с подписями более чем 30 государств и десятка производителей, «Соглашение лидеров в Глазго о лесах и землепользовании», к которому присоединились более чем 100 стран, включая Россию, установление правил международной торговли углеродными квотами в соответствии со Статьей 6 Парижского соглашения и, в положениях о сокращении использования угля и неэффективных субсидий на ископаемое топливо, первое упоминание ископаемого топлива в итоговом документе климатической конференции.
Итоговый документ саммита – «Климатический пакт Глазго» – оказался намного длиннее, чем аналогичные документы, которые принимались со времен Парижского соглашения 2015 года, и в тексте, отмечает CarbonBrief в обширном материале об итогах Глазго, есть явный сдвиг в формулировках – в сторону большей конкретности одобренных консенсусом положений.
Так, согласованы общие временные рамки для определяемых на национальном уровне вкладов государств в сокращение выбросов парниковых газов и усилена структура прозрачности для отчетности – вопросы, которые не были решены с COP-24 2018 года в польском Катовице.
Тогда же, напоминает CarbonBrief, Саудовская Аравия и США (тогда еще с президентом Дональдом Трампом) помешали упомянуть в итоговом документе польского саммита выводы вышедшего накануне специального отчета Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) ООН о последствиях повышения средней глобальной температуры на 1,5 °C по сравнению с доиндустриальным периодом и динамике сокращения выбросов, необходимой для недопущения потепления свыше этого предела.
Принятый в Глазго текст, в первой же части, под заголовком «Научные данные и срочность», ставит вклад последних научных данных МГЭИК на первый план и далее делает акцент на удержании потепления в пределах 1,5 °C более сильным. Конференция сторон «признает, что воздействие изменения климата будет намного ниже при 1,5 °C по сравнению с 2 °C, и решает прилагать усилия, чтобы оставаться в пределах 1,5 °C», отмечает CarbonBrief.
Другим важным решением Глазго стало удвоение к 2025 году финансирования программ по адаптации к изменениям климата для развивающихся стран по сравнению с уровнем 2019 года. Через четыре года развитые страны, согласно CarbonBrief, должны собрать на эти цели $40 млрд.
В тексте пакта также содержится обращение к странам «пересмотреть и укрепить» свои обязательства по борьбе с изменением климата к концу 2022 года, впервые в истории климатических переговоров закреплена договоренность в отношении угля, перечислены процессы, направленные на достижение глобальной цели по адаптации, задан более высокий уровень климатического финансирования и наконец уделено повышенное внимание вопросу «убытков и ущерба» – финансирования на преодоление последствий изменения климата в бедных странах и островных государствах, уже страдающих от тяжелых проявлений глобального потепления.
С одной стороны, все хорошо – и трудно отрицать, что на COP-26 были прорывы, с другой – результат не вполне соответствует срочности момента.
Канарейки в угольной шахте
Вопрос «убытков и ущерба» стал одной из самых острых тем переговоров и одним из основных разочарований саммита: страны давно пытаются договориться о том, как финансировать адаптацию к изменению климата в беднейших и наиболее уязвимых странах, где повышение уровня моря и погодные аномалии уже приводят к серьезным социальным и экономическим последствиям.
Текущее климатическое финансирование, которое предоставляется странам, чтобы помочь им инвестировать в зеленые технологии и другие усилия по сокращению выбросов, а также адаптироваться к воздействиям климатического кризиса, уже не соответствует обещаниям и, даже если эти обязательства будут выполнены, их будет недостаточно для покрытия тяжелых потерь от засух, наводнений и гуманитарных катастроф, которые то и дело возникают в разных частях планеты как результат глобального потепления. По оценкам благотворительной организации Christian Aid, к 2050 году этот ущерб может составить пятую часть ВВП бедных стран.
Государства с низким доходом, не вносившие существенного вклада в ухудшение климата на планете, настаивают, как поясняла Guardian, на фонде компенсаций за причиняемый им ущерб, но богатые страны, являющиеся одновременно крупнейшими источниками выбросов, пока не спешат уступать их требованиям, опасаясь неограниченных финансовых притязаний, включая за уже имевшие место климатические потери.
И хотя в переговорах был достигнут определенный прогресс, отразившийся и в итоговом документе саммита, и было выдвинуто несколько небольших индивидуальных предложений финансовой помощи, США и Евросоюз заблокировали учреждение отдельного механизма для предоставления средств на покрытие «убытков и ущерба». Дальнейших шагов по этому вопросу теперь ожидают через год, на COP-27 в египетском Шарм-эль-Шейхе.
Положение уязвимых островных государств затронул в выступлении в Глазго бывший президент США Барак Обама, назвав жителей островов «канарейками в угольной шахте». Образ заимствован из «ископаемого» прошлого: горняки брали с собой канареек, которые гибли даже от незначительной примеси шахтных газов в воздухе и служили таким образом надежным сигналом, что оставаться в шахте опасно.
«[Островные государства] посылают нам предупреждение, что если мы не начнем действовать, будет слишком поздно, – сказал Обама. – […] На тех из нас, кто живет в больших, богатых странах, на тех из нас, кто участвовал в усугублении проблемы, на нас повышенное бремя обеспечить сотрудничество, помощь и содействие тем, на ком меньше ответственности и у кого меньше возможностей, но кто более уязвим перед этим надвигающимся кризисом».
Ближе к концу переговоров, пока делегаты спорили по финальным формулировкам в пакте Глазго, Guardian процитировала директора кенийского аналитического центра Power Shift Africa Мохамеда Адау: «Теперь богатые страны пытаются заставить развивающиеся согласиться на итог по «убыткам и ущербу», состоящий по сути из нескончаемых разговоров об «убытках и ущербе»».
В конце концов, впрочем, хотя конкретным результатом стала лишь зафиксированная в пакте договоренность о техническом содействии, по словам Адау, которые передает CarbonBrief, покрытие ущерба «продвинулось в политической повестке дня, как не продвигалось раньше, и единственным исходом может быть лишь его выполнение в дальнейшем».
Уголь: последний рубеж…
Угольный вопрос, «куратором» которого выступила председательствующая на СОР-26 Великобритания, до последней минуты оставался главной интригой переговоров.
С момента подписания Парижского соглашения количество новых проектов угольных электростанций продолжает уменьшаться. Как следует из недавнего доклада климатического аналитического центра E3G, планы по строительству новых станций сократились с 2015 года на 76% – из глобального портфеля планируемой угольной генерации «выбыло» более 1170 ГВт новых мощностей.
Число планируемых и строящихся угольных объектов пока что по-прежнему велико в Азии – лидируют Китай, Индия, Индонезия, Вьетнам. Но Индонезия и Вьетнам присоединились к 40 с лишним странам, подписавшим в рамках COP-26 «Глобальное соглашение о переходе от угля к чистой энергии». Активно отказываются от угля в Западной Европе – Бельгия, Австрия и Швеция больше не используют уголь для производства электроэнергии. Во многих государствах ЕС закреплен срок закрытия последней угольной электростанции в ближайшее десятилетие. В США, где формально нет плана по отказу от угля, его использование резко сократилось в пользу природного газа. Неуклонный рост возобновляемых источников энергии также способствует отказу от угля.
Страной, которая в последний момент в финальном тексте Глазго заменила, при поддержке Китая, «постепенный отказ» от использования угля на «постепенное сокращение», была Индия.
В начале саммита премьер-министр страны Нарендра Моди пообещал достичь углеродной нейтральности к 2070 году, к 2030 году сократить прогнозируемый объем выбросов диоксида углерода на 1 млрд тонн и, среди прочего, к началу следующего десятилетия повысить долю возобновляемых источников энергии в структуре энергетики до 50%, доведя их общую мощность до 500 ГВт. Амбициозные заявления, которые тогда приветствовались, не гармонировали с поведением страны в следующие дни саммита.
Индия – третий по величине источник выбросов углерода после Китая и США. Но если считать выбросы на душу населения, то они окажутся примерно в семь раз ниже, чем в США. Этим фактом, а также необходимостью обеспечить жителей доступной энергией, руководство оправдывает неготовность страны отказаться от угля, который пока имеет важное значение для экономики Индии.
Politico приводит слова Министра окружающей среды Индии Бхупендера Ядава, который накануне завершения саммита заявил участникам переговоров, что развивающиеся страны «имеют право на ответственное использование ископаемого топлива».
«Задача состоит в том, чтобы сделать переход к низкоуглеродному топливу справедливым, чтобы люди не страдали, – цитирует BBCслова представителя исследовательской организации «Индийский институт мировых ресурсов» (World Resources Institute India) Чирага Гаджара. – Опыт Индии в области возобновляемых источников энергии солидный; ее цель составляла 20 гигаватт к 2010 году, а к 2016 году она уже приближалась к 175 гигаваттам. Так что, если Индия сможет подать правильный сигнал, возобновляемые источники энергии смогут расти экспоненциально».
Однако в тени сыгравшей финальный угольный аккорд Индии все время стоял Китай. Самая густонаселенная страна в мире и производственный гигант, КНР на сегодняшний день является самым большим потребителем угля. Только за первое «постпандемийное» полугодие 2021 года угольная генерация в Китае выросла по сравнению с показателем за январь–июнь 2019 года на 337 ТВт⋅ч – чуть ли не вдвое больше, чем весь объем электроэнергии, произведенной за счет угля в тот же период в Евросоюзе, – достигнув доли в 53% от глобальной угольной генерации.
Хотя Китай пообещал прекратить финансирование угольных проектов за рубежом, он по-прежнему быстро строит угольные электростанции и открывает новые участки добычи угля внутри страны.
«Есть причина, по которой Индия и Китай встали на защиту угля на климатическом саммите в Глазго: ни одна другая страна не построила больше угольных генерирующих мощностей в последнее десятилетие, чем эти два загрязнителя», – так отреагировали в Bloomberg на изменившуюся формулировку по углю, вынеся суммарный ежедневный объем добычи собственного угля в этих странах – 14 млн тонн – в заголовок статьи.
Материал агентства словно дает косвенный ответ на слова президента COP-26 Алока Шармы, сказанные на пресс-конференции в воскресенье: «Китаю и Индии придется объясниться по поводу своих действий по отношению к наиболее климатически уязвимым странам мира».
В понедельник ответ последовал и от КНР: Китай обратился к развитым странам с просьбой сначала прекратить использование угля и предоставить финансовую помощь развивающимся странам, к которым он причисляет и себя, для внедрения зеленых технологий. По словам представителя китайского МИДа Чжао Лицзяня, Китай уже предпринял «огромные усилия» для контролирования потребления угля.
Посланник Китая по вопросам климата Се Чжэньхуа заявил еще в начале саммита в Глазго, что цель его страны – строго контролировать потребление угля в период с настоящего момента до 2025 года и постепенно сокращать его к 2030 году, передавала CNN. Пекин также недавно заявил, что ископаемое топливо составит всего 20% в энергобалансе КНР к 2060 году.
Мировые лидеры в области климата, в том числе Шарма и Керри, настаивали на том, чтобы Китай действовал еще быстрее и с большими амбициями. На что Китай отвечал, согласно CNN, что вносит свой посильный вклад и от него, как развивающейся страны, не следует ожидать тех же целей, что и от богатых стран.
Подтверждая свои слова о серьезности намерений, Китай 10 ноября подписал в Глазго декларацию о сотрудничестве с США в борьбе с изменением климата, что стало неожиданностью для мирового сообщества. Страны взяли обязательство в следующие девять лет вместе бороться за то, чтобы средняя температура на планете не выросла больше чем на 1,5 °, и договорились о совместных шагах в сокращении выбросов метана – при том что к глобальному соглашению в этой сфере Китай не присоединился.
В тексте декларации содержится и обещание Китая сократить потребление угля в 15-й пятилетке – то есть с 2025 по 2030 год.
…и его защитники
Еще один лоббист угля – Австралия – приехала на переговоры COP-26 в Глазго с климатическим планом, заработавшим стране, из-за «пустых» обещаний углеродной нейтральности и сокращения выбросов, сомнительный титул «самого слабого звена», как выразилась CNN, среди развитых стран «Большой двадцатки». У страны нет четкой даты отказа от добычи угля, и ее правительство заявило, что планирует продолжать добычу и экспорт угля и после 2030 года. В 2020 году примерно сотня работающих в Австралии угледобывающих предприятий получила от экспорта угля порядка $40 млрд, и по данным за тот же год аналитического центра по климату и энергетике Ember, в структуре энергетики Австралии уголь до сих пор занимает немалую долю – 54%.
При этом эксперты обращают внимание на то, что экспортируемый Австралией уголь не учитывается в официальных уровнях выбросов парниковых газов страны, потому что, согласно правилам подсчета, в выбросы страны входит лишь уголь, использованный – но не добытый – на ее территории. Между тем, по данным Ember, объем выбросов от угля, произведенного австралийскими предприятиями и сожженного на электростанциях за рубежом, почти вдвое превышает национальный углеродный след самой Австралии.
Одна из крупнейших угольных держав – Россия – на СОР-26 традиционно сторонилась открытых споров. Страна просто не присоединилась к соглашению по отказу от угля и к договору о сокращении выбросов метана.
Тем временем это ископаемое топливо уже создает проблемы для России. И это даже если не учитывать экологический след добычи и сжигания угля.
Энергетическая стратегия РФ до сих пор рассчитана с учетом роста экспорта угля. Из-за отказа от угля в Европе Россия активизировала экспорт в азиатском направлении. И хотя энергетический кризис поднял цены на уголь, и, кажется, у угольной отрасли вот-вот откроется второе дыхание, ожидать устойчивого роста было бы недальновидно: серьезная конкуренция и переход на возобновляемую энергетику вряд ли открывают российскому углю широкие перспективы. Дополнительным и тяжелым вызовом может стать и ожидаемое введение пошлины за выбросы, сопутствующие углеродоемкому производству российской продукции, при импорте такой продукции в государства Евросоюза и, вероятно, другие страны.
В «клуб защитников угля» традиционно входило небольшое азиатское государство Индонезия. Страна является седьмым по величине потребителем угля в мире и в значительной степени зависит от него как источника энергии. Она также является самым крупным в мире экспортером угля.
Но на COP-26 министр финансов Индонезии Шри Муляни Индравати заявила, что страна может отказаться от угольной энергетики к 2040 году при финансовой поддержке международного сообщества. По словам Шри Муляни, готовность ускорить уход от угля уже была встречена энтузиазмом со стороны финансовых институтов, среди которых – Азиатский банк развития, ранее возглавивший инициативу по разработке планов выкупа угольных генерирующих активов, включая в Индонезии, для досрочного вывода станций из эксплуатации.
Это серьезный сдвиг по сравнению с национальным климатическим обязательством, поданным Индонезией в ООН в июле, согласно которому уголь должен все еще покрывать 38% спроса на электроэнергию в 2050 году. Ранее срок окончания угольной генерации был намечен Индонезией на 2056 год, с достижением углеродной нейтральности к 2060 году.
Неожиданно для всех Индонезия наравне с зависимыми от угля Польшей, Вьетнамом, Украиной подписала на COP-26 соглашение о поэтапном отказе от угля в производстве электроэнергии.
На следующий день после завершения климатического саммита ООН лидер Индонезии также сделал заявление о введении новых правил торговли квотами на выбросы углерода, чтобы создать рыночный механизм, который поможет достичь поставленных в стране целей по сокращению выбросов парниковых газов к 2030 году.
Строго говоря, и формулировки «Глобального соглашения о переходе от угля к чистой энергии», под которым свои подписи поставили 190 стран и организаций, и финальная формулировка по углю в «Климатическом пакте Глазго» включают применительно к угольной энергетике слово unabated, которое в российском новостном пространстве получило перевод «неослабленный»: речь идет об отказе не столько от угольных электростанций, сколько от наиболее «грязных» мощностей – тех, что не оснащены технологиями сокращения выбросов. Под последними имеется в виду улавливание и хранение диоксида углерода (carbon captureand storage, CCS).
Но на практике такая оговорка – достаточно частая для принимаемых странами и организациями климатических обязательств – вряд ли сыграет существенную роль. Технологии CCS, несмотря на многолетние попытки их развития, слишком дороги и неэффективны. В мире работает лишь одна угольная электростанция с CCS, результаты ее работы не обнадеживают, и странам, решившим отказаться от угля, будет дешевле и надежнее инвестировать в возобновляемые источники энергии.
Оптимистично угольные итоги оценил глава британского правительства Борис Джонсон.
На пресс-конференции по окончании саммита, признав некоторый «оттенок разочарования», Джонсон также сказал, что по его мнению, ослабление формулировки по «отказу от угля» до его «сокращения» в пакте Глазго «не сильно что-то меняет» и добавил, что направление дальнейшего пути «по сути то же».
«Глазго прозвенел похоронным колоколом по угольной энергетике», – сказал британский премьер.
Все только начинается
Отзвук этого колокола отчетливо пронесся по угольному рынку уже в первый рабочий день после завершения переговоров в Глазго. «Международное соглашение о сокращении использования угля привело в понедельник к снижению котировок горнодобывающих компаний», – сообщило Reuters, отмечая, впрочем, что падение смягчил фактор текущего ограниченного предложения угля на рынке.
Акции крупных горнодобывающих компаний China Shenhua Energy и Yanzhou Coal упали в Гонконге на 1% и 2,4% соответственно, при небольшом общем подъеме котировок на бирже. Акции угледобывающих компаний в других регионах также показали снижение: в Индонезии, с учетом растущей добычи в Китае, котировки Bumi Resources упали на 5,7%, Adaro Energy – на 4,5%, Indika Energy – на 7%. Акции тайской Banpu снизились на 2,7%, индийской Coal India – на 4,3%. В США падение цен составило примерно 8% для Peabody Energy, 5% для Arch Resources, по 3% для Consol Energy и Warrior Met Coal, 7% для Hallador Energy, передает агентство.
Комментируя ситуацию, руководитель отдела исследований мельбурнской компании по управлению инвестициями K2 AssetManagement Джордж Бубурас сказал Reuters, что недостаточные инвестиции в угольные проекты, возможно, пока что будут удерживать спотовые цены на уголь на исторически более высоком уровне, но «вероятность краха топлива в перспективе» может ограничить рост стоимости акций.
«Климатические активисты, несомненно, оценят COP-26 как неэффективную по углю (и ископаемым видам топлива). Мы же, смотря вперед, за пределы этого разочарования (и текущих условий на энергетическом рынке), видим постепенно растущий консенсус в отношении необходимости сокращения спроса на ископаемое топливо», – говорит аналитик нью-йоркского инвестиционного банка Cowen Джон Миллер.
Те же сигналы, а также уроки собственных ошибок, видимо, не прошли мимо австралийской компании AGL Energy – энергетического гиганта и крупнейшего загрязнителя Австралии, производящего (по данным за 2020 год) 85% электричества за счет угля.
Компания когда-то пыталась инвестировать в зеленую энергетику, но сделала ставку на уголь, что в конечном итоге стоило ей почти $9 млрд – более 70% рыночной стоимости, изгнания из индекса 50 наиболее крупных по капитализации компаний Австралийской фондовой биржи, и, совсем недавно, напоминает Sydney Morning Herald, – бунта акционеров (включая довольно консервативно настроенных инвестиционных гигантов BlackRock и Vanguard), потребовавших на ежегодном собрании в сентябре четких целей по декарбонизации в соответствии с Парижским соглашением.
По мнению исполнительного директора AGL Маркуса Брокхофа, изменение формулировки по поводу угля в пакте СОР-26 после вмешательства Индии и Китая стало, по-видимому, необходимым компромиссом. Тем не менее, он считает, что характер обязательств не оставляет сомнений в готовности мира ускорить отказ от ископаемого топлива и достичь цели ограничения глобального потепления в пределах 1,5 °C.
«В целом, это явный знак [того], что энергетическая отрасль, в частности отрасль с высокими выбросами, должна уйти, – приводит слова Брокхофа Sydney Morning Herald. – Мы в AGL Energy полностью привержены этому направлению».
По планам, AGL должна закрыть свою старую угольную электростанцию Liddell в Новом Южном Уэльсе в 2023 году, что, по словам главы энергетической компании, сократит выбросы AGL на 23%. При этом компания также рассматривает выделение угольных и газовых активов в новую компанию, Accel Energy, надеясь таким шагом успокоить акционеров и кредиторов.
Еще накануне климатического саммита ООН в Глазго «Большая двадцатка» в коммюнике итогам встречи в Риме пообещала перестать предоставлять финансирование на новые угольные электростанции за рубежом. До того такое же обещание дал председатель КНР Си Цзиньпин на выступлении в ООН. В начале ноября Reuters сообщило, что, по данным исследования Центра глобальной политики развития (Global Development Policy Center) Бостонского университета, обещание «Группы двадцати» означает, что теперь обязательствами прекратить инвестирование в уголь и обеспечить поддержку возобновляемых источников энергии связаны 99% всех финансовых институтов развития.
Как сказала один из авторов исследования, Ребекка Рэй, если эти обязательства будут выполняться, развивающимся странам будет легче находить финансирование для зеленой энергетики и ухода от угля, нежели для строительства новых угольных станций.
Так что с завершением СОP-26 все только начинается…
Ольга Подосенова
Весь уголь 